"На" любви, как на войне.

Солнце сегодня жарит с особой силой. Верно предположить, что оно влюбилось и теперь всю свою страсть изливает на нас, простых смертных, ежедневно марширующих мелкими шажками под ним. Кажется, оно влюбилось недавно, так как не так давно его лучи стали обнимать меня крепче. А еще, наверное, его любовь не сильно счастливее моей, так как к вечеру, наравне со мною, оно кутается в тучи и начинает плакать. Мои внутренние грозы поддерживают его.

Я уже не раз замечала, что лето у меня являет собой продолжение весны. Если быть точнее, в моём мире существует только два периода – гнусный зимнеосенний и романтичный летневесенний. То есть, если с наступлением осени море в моей голове начинает волноваться, а мысленные тараканы – суетиться, в надежде найти укрытие и поддержку в чьей–то тёплой тушке, – то весной они просыпаются и чувствуют себя вполне гармонично, переплетаясь с теплом и дыханьем ожившей природы. Так что, не вздумай волноваться; я в полном порядке, пока мои выдохи находят своё эхо в вечерних серенадах ветра городу. 

В то время, когда в твоей стране идёт война; когда люди, с которыми ты совсем недавно разделяла вечернее кофе и ночные разговоры находятся в затяжном «оффлайн» за сотни километров от дома; когда соседский мальчик вот уже полгода сосед кому–то другому, на фронте, – маленький пацифист в тебе громко стонет и топает ножками по мыслям о работе и беззаботной жизни здесь. Хочется быть полезной и что-то делать, но внутри, вдруг, невольно зарождается протест вроде тех, что были в Штатах в 60-х, когда сотни миролюбивых чудаков выкатывались хороводами на улицы под знаками сердца и табличками «Make love, not war». Мои мысли о любви сейчас вполне оправданы, не так ли? Вечера, как правило, особо опасны: протестующих в голове становится так много, что голова готова взорваться от желания поделиться своей любовью. И тут возникает вопрос: а стоит ли?

Я всегда знала, что где-то во мне живёт старенький хиппи, желающий добра всему миру, корчащий гармошкой морщины на лице от разговоров о войне и крови, жаждущий одного – любви во всём мире. Мне кажется, любовь – сильнее огнестрельного оружия и, во избежание жертв, её, как и бомбу, не стоит сбрасывать на людей. Словно дверь с растяжкой, она может подло ранить или же вовсе убить неподготовленного человека, без задней мысли шагающего в ту или иную комнату. Поэтому, если ты уже решил поделиться своей любовью – необходимо срочно провести подготовительные работы с бойцом, в руки которого ты собрался бросить своё сердце. Но, стоит ли?

К сожалению, всё в нашей жизни определено последствиями: к каждому нашему решению привязано тяжким грузом разрешение ситуации. В случае с любовью и человеческими отношениями в целом, к сожалению, последствия зачастую сводятся к двум радикальным: позитивному и негативному. Уместно подчеркнуть, что позитивным оно может расцениваться лишь одной из сторон, в то время как вторая будет утопать в слизи собственных разочарований и боли. Это, вроде, называется разбитым сердцем?! Соответственно, решение огласки собственных чувств – чертовски серьезная штука, так как этот нехитрый манёвр может принести свои жертвы. Я глубоко убеждена, что мы в ответе за тех, кого приручили. Возможно, именно это убеждение частично оправдывает столь малый диаметр моего круга общения, хоть и у его ворот находятся сотни знакомых лиц. Я, признаюсь, кроме своего лишенного удачи тела, готова нести ответственность за мизерное количество людей. В то же время, что делает меня в моих собственных глазах не подонком высшего уровня, я и с опаской подпускаю их к своей тушке. Говорят, неудача заразна. А я не готова стать разносчиком гриппа.

Словом, последнюю неделю, кажется, я сама устанавливаю в себе ту самую растяжку, размышляя об ответственности, которую, скорее всего, не соглашусь нести за последствия взрыва. Вот уже битые сутки я пытаюсь найти смысл в оглашении своих чувств, при условии очевидного коллапса будущего, когда последнего просто нет и быть не может. Мне кажется, что когда твоё платоническое тепло отпечатывается лишь паром благодарности на стеклянном блоке другого человека, признание в своём небезразличии к нему будет лишь актом передачи ответственности за своё будущее. Это, словно к своему прошлому подключить какого-нибудь батюшку в церкви путём исповеди. По сути, ответственность ведь остаётся на тебе и только, но сам факт присутствия и компетентности в волнующей тебя ситуации блаженного раба Б–жьего, делает твоё сегодняшнее существование немного легче и приятней. Но, стоит тебе снова остаться наедине со своим разумом, он бесстыдно плюнет в тебя воспоминаниями о том самом прошлом, и, увы, святой отец не сможет вытереть размазанную по твоему лицу гниль своей белоснежной тряпкой прощения. Он, к сожалению, не  посветит в твои глаза фонариком светлого будущего. Его не будет рядом. Как и тебя в моей жизни.

Солнце снова укуталось тучами, но асфальт еще не накрыли его слёзы. До утра у меня остаётся 6 часов, и я уверена, что этого времени будет достаточно, чтобы снять растяжку с дверей своего сердца, прежде чем ты снова объявишь о себе.

До встречи.